Почему взрывы в Ливане днем ранее или массовое убийство более 100 студентов в Кении вызвали не столь горячее негодование, как теракты 13 ноября в Париже? - размышляет в своей статье в блоге The Washington Post Брайан Дж. Филлипс, адъюнкт-профессор международных отношений (CIDE).

"Некоторые аналитики обвиняют западные СМИ в расизме. Ливанские обозреватели спросили: "Может быть, жизнь арабов стоит дешевле?" - отмечает автор. По его мнению, без предвзятости действительно не обошлось (люди более склонны сопереживать жертвам, с которыми могут себя отождествить), но есть и другие причины.

Филлипс напоминает: во-первых, "новостью" обычно считается что-то из ряда вон выходящее (не "собака укусила человека", а "человек укусил собаку"). "Во-вторых, СМИ находятся под влиянием своих потребителей. А людям особенно интересны события, которые могут затронуть их лично", - пишет автор.

Исходя из этого, Филлипс разъясняет, почему парижские теракты привлекли колоссальное внимание прессы.
1. Франция - необычная мишень для террористов. В результате терактов в 2014 году в Ливане погибло 114 человек, в Кении - более 300, во Франции - всего один.

2. Париж - одно из самых популярных направлений мирового туризма. Многие там бывали, другие планируют поездку. Возникает фактор "это могло бы случиться со мной".

Для террористов атаки туристических достопримечательностей - отличный способ привлечь внимание к своим лозунгам, отмечает автор.

3. "Удар был нанесен по мирным гражданам, выбранным наугад, применялась шокирующая тактика". Террористы нанесли удар не по какой-то группе людей (христианам, студентам, чиновникам), а по всем сразу. Это необычно.

4. Бойня в Париже наводит на мысль, что ИГИЛ переключается на мишени "вовне".

Оно атаковало в основном в Сирии и Ираке, а иногда в Ливане и других соседних странах. Некоторые аналитики считали, что для остального мира ИГИЛ не так опасно, как "Аль-Каида".

Взрыв российского самолета над Синаем тоже, возможно, признак "разворота ИГИЛ вовне", пишет автор. Но, вероятно, бомба попала на борт самолета в Египте, где ИГИЛ уже действует.

5. "Атака была замысловатой и скоординированной, это очень тревожно", - пишет автор.

Для скоординированных атак нужны преданные "пехотинцы", способные к командной работе втайне от властей. Планирование и связь между террористами особенно сложны в государствах с развитым потенциалом слежки, отмечает автор.

"Итак, Париж шокировал весь мир не случайно", - заключает он.

Источник: The Washington Post

Больше сочувствия жертвам теракта в Париже, чем российским жертвам террора?

Как и все теракты, убийства в Париже поднимают вопрос о том, почему мы реагируем с большим гневом на одни акты насилия, чем на другие, пишет старший научный сотрудник Совета по международным отношениям (США), профессор Колумбийского университета Стивен Сестанович в блоге The Wall Street Journal.

Россияне отмечают, что в два раза больше человек погибло при крушении самолета над Синаем, чем в Париже, пишет он.
По мнению автора, причина различной реакции кроется в том, что Россия в последние годы испытала катастрофическую потерю "мягкой силы", дефицит которой сказывается, по меньшей мере, в трех моментах, когда речь идет о борьбе с терроризмом.

"Во-первых, другие лидеры сомневаются, встать ли им плечом к плечу с российским президентом Владимиром Путиным, который всегда приспосабливает свои моральные принципы к политической выгоде. (Вспомним, этот парень все еще не рассказал правду о малайзийском самолете, сбитом над Восточной Украиной в прошлом году)", - отмечает Сестанович.

"Во-вторых, западные правительства не уверены, что общая цель - противостояние "Исламскому государству" - на самом деле превращает Россию в союзника", - пишет автор, приводя в качестве примера то, что, по его мнению, российские самолеты бомбят "какие угодно сирийские группировки, кроме ИГИЛ".

"В-третьих, западные правительства ставят под вопрос средства, используемые Россией, хотя ее цели совпадают с нашими", - рассуждает Сестанович, напоминая о таких методах борьбы с терроризмом, как "сровнять с землей чеченские города и ввести жестокую местную диктатуру".

"Когда Путин сокращает собственную "мягкую силу", Россия за это расплачивается - и мы тоже. Мы с большим трудом, чем следует, выражаем сочувствие и действуем в рамках общего дела", - заключает автор.

Источник: The Wall Street Journal

inopressa.ru